страница

5 декабря 2024 года в Выставочном зале Объединения московских скульпторов (Староватутинский пр., 12) открылась выставка "Образ Женщины". В экспозиции представлены работы Заслуженных художников Российской Федерации: скульптура Геннадия Красношлыкова и художника-графика Михаила Коновалова. Подробности - в фоторепортаже Маргариты Камардиной.

• ВЫСТАВКА "ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ"

В мастерскую скульптора Ильи Слонима (1906-1973) несколько раз приезжала позировать Анна Ахматова. Грузная, немолодая, она величественно, по-царски восседала на стуле, поставленном на небольшой постамент. Во время сеансов была немногословна, правда, все-таки иногда читала стихи.

На этот же стул на Масловке, незадолго до вынужденного отъезда из Советского Союза, «приглашался» и близкий друг дома - молодой поэт Иосиф Бродский. Вот уж он-то любил зацепиться языками, остроумный, парадоксальный. Лепил Слоним Бродского уже в то время, когда будущего лауреата Нобелевской премии по литературе «опекал» и всячески выталкивал из страны КГБ СССР. Выставленный в 1973 году в Москве портрет уже эмигранта Бродского пришлось переименовать просто в «Мужской портрет».

 Да кто только не сиживал на этом стуле в мастерской Слонима! Найти бы его теперь, откопать да и сдать в Третьяковку - на вечное хранение. Вот только Мстислав Ростропович, еще один великий современник Слонима, наотрез отказался «явиться на стул». Действительно: как прикажешь щупленькому музыканту тащиться через всю Москву в мастерскую с тяжеленной виолончелью? Пришлось скульптуру ездить к нему на дачу.

Сегодня, вглядываясь в портретную галерею, созданную Ильей Слонимом, задаешься вопросом: где, когда, при каких обстоятельствах родивший в захолустном Ташкенте скульптор мог «стать своим» у высшей советской творческой элиты?

Некоторые ответы на эти вопросы имеются.

В 1921 году вместе с семьей Илья Слоним из голодного и неуютного Узбекистана перебрался в Москву. Его родители были близкими друзьями и многолетними корреспондентами Исаака Бабеля. Писатель, имевший невероятный круг знакомств, вхожий во все салоны, некоторое время квартировал у Слонимов.

Можно предположить, что Бабель - первый круг, так сказать, исходная точка входа Ильи Слонима в артистический, прежде всего писательский круг столицы. Разумеется, Бабеля, расстрелянного в 1940 году, лепить было крайне опасно, но вскоре у скульптора появятся портреты его других чудом уцелевших коллег по цеху - Ильи Эренбурга, Мариэтты Шагинян, Самуила Маршака, Павла Антокольского.

А вот круг второй, уже среда художественная. В начале 1930-х Илья Слоним по собственной инициативе едет в Конаково работать в экспериментальной фарфоровой лаборатории, которой руководит Исидор Фрих-Хар.

Молоденький скульптор чуть ли не каждый день, здороваясь, пожимает руку Владимиру Фаворскому, Ивану Ефимову, Сарре Лебедевой, которой в 1967 году установит потрясающий надгробный памятник на Новодевичьем кладбище. А в 1940-х Слоним, не убоявшись на этот раз, создаст портрет авангардиста Роберта Фалька, которого в печати и с трибун Союза художников травили как «формалиста» и «безродного космополита».

Круг третий, политическая верхушка и на словах примкнувшая к ней творческая интеллигенция. В те же годы Илья Слоним встречается с художницей и переводчицей Татьяной Литвиновой. Дело заканчивается свадьбой, молодые перебираются в легендарный Дом на набережной, ведь именно там прописана Татьяна - дочь Народного комиссара по иностранным делам СССР Максима Максимовича Литвинова.

Соседи по дому - не только представители политической знати Советского Союза, запечатлеть которых Слоним почему-то не стремился, но также выдающиеся деятели культуры. Илья Львович был человеком общительным, располагающим к себе рассказчиком, любил, как сейчас говорят, тусовки. Так он перешел на ты со многими незаурядными друзьями семьи Литвиновых.

Очень важный круг четвертый, музыкальный. В 1941 году Илья Слоним уходит добровольцем на фронт, но его быстро комиссуют: разве можно воевать с такой чудовищной близорукостью? Без очков с огромными толстыми линзами скульптор вообще ничего не видит.

В эвакуации в Куйбышеве (теперь это Самара) Слонима подводят к Дмитрию Шостаковичу. Случайное знакомство перерастает в многолетнюю дружбу. После войны всемирно известный композитор у себя на даче в рабочем кабинете позирует скульптору, впрочем, не вставая из-за инструмента и продолжая сочинять. Слоним, закончив очередной сеанс, оставляет коробку с пластилином под роялем, а шустрые дети Дмитрия Дмитриевича воруют пластилин для собственных забав. Так что порой приходилось лепить заново.

Наконец, пятый, и тоже музыкальный круг. В 1951 году, когда после смерти Максима Литвинова семью Литвиновых-Слонимов попросили из Дома на набережной, скульптор с женой и детьми вселился в Дом композиторов на 3-й Миусской улице. Вовремя, очень вовремя это произошло. Еще жив гений Сергей Прокофьев, он согласился позировать.

А 7 марта 1953 года к композиторскому дому под номером 10 привезли гроб с телом Прокофьева. Прощались с ним без цветов, потому что в Москве их просто физически абсолютно нигде не было - всё раскупили для похорон И.В. Сталина, назначенных на 9 марта.

В этом «музыкальном» доме «душа компании» Слоним перезнакомился  со всеми его выдающимися жильцами, многих слепил, а одному из них - замечательному композитору Рейнгольду Глиэру установил в 1957 году мемориальную доску.

Илья Слоним, даже по меркам своего времени, прожил недолго. После каждого инфаркта (всего их было четыре), врач говорил: «Не работать! Не работать!».

Работал, конечно, был трудоголиком до мозга костей, не вылезал с Масловки. Но художников этим фактом биографии не удивишь - они все такие. Живут в мастерских, вкалывают, ночуют там и там же нередко умирают.

Удивительно, пожалуй, другое. Ведь как сейчас в бомонде, богеме и звездной тусовке, каясь в своих грехах, оправдываясь, говорят: «Не в ту дверь вошел».

А вот Илье Слониму, во-первых, похоже, здесь и каяться-то не в чем. Даже очень немногочисленные заказные портреты он создавал не халтуря, не левой, а двумя руками сразу, во всю меру отпущенного Богом таланта.

Во-вторых, судя по героям его многочисленных непарадных портретов, Слоним всегда открывал ту самую - правильную дверь. За ней простиралась Вечность, потому что имена его героев никогда, ни при какой конъюнктуре не удастся вычеркнуть из нашей общей культурной памяти.

Ну и в-третьих. Все-таки, надо признаться: тусовка -  великая, чрезвычайно полезная для художника вещь. Просто места знать надо.

Лев КУЛАКОВ

• ИЛЬЯ СЛОНИМ. ПОРТРЕТЫ СОВРЕМЕННИКОВ

Скульптор Исидор Фрих-Хар

1940. Гипс, 45х50х30 см. Омский областной музей изобразитель

Кинорежиссер Сергей Эйзенштейн

1940-е (?). Бронза, 37х25х30 см. Музей изобразительных искусст

Поэтесса Мариэтта Шагинян

1940-е. Гипс тонированный, 48х30х31 см. Нижнетагильский музе

Композитор Дмитрий Шостакович

1941-1942. Бронза, гранит, 41х18х25 см. Брянский областной худо

Композитор Дмитрий Шостакович

1941-1942. Гипс тонированный, 32,5х21х27 см

Композитор Дмитрий Шостакович

Гипс тонированный, высота 45 см, подставка 14х17х17 см. Рос�

Композитор Дмитрий Шостакович

Бронза, камень. Дар И.А. Шосткович. Самарский академиче�

Художник Роберт Фальк

1944. Гипс тонированный, высота 61 см. Фото: Главархив Моск

Художник Роберт Фальк (ракурс)

1944. Гипс тонированный, высота 61 см. Фото: сайт USSR-art.ru

Авиаконструктор А.Н. Туполев

1945. Гипс тонированный, 50х23х30 см. Научно-мемориальный му

Художник Григорий Шегаль

1946. Бронза, 65х45х26 см. Красноярский художественный музе�

Композитор Дмитрий Кабалевский

1947. Гипс тонированный, 75х40х30 см. Национальная галерея Р

Искусствовед Михаил Алпатов

1950-е. Бронза, гранит, 45х23х28 см. Новокузнецкий художеств�

Скульптор Теодор Залькалн

1950-е - 1960-е (до 1965). Гипс тонированный, 44х36х32 см. Музей изо

Поэт Самуил Маршак

1950-е. Бронза, 30х18х23 см. Вятский художественный музей им�

Литературовед Борис Шкловский

1952. Гипс тонированный, высота 45 см. Фото: сайт USSR-art.ru

Композитор Рейнгольд Глиэр

1957 Мемориальная доска. Гранит, бронза. Архитектор А.Б. �

Художник Яков Купреянов

1959-1960. Гипс, 38,5х21,5х23,5 см. Нижнетагильский музей изобраз

Художник Петр Митурич

1960 (?). Бронза, 47х30х24 см. Музей изобразительных искусств

Виолончелист Мстислав Ростропович

1960-е. Гипс. Фото Вадима Бродского

Виолончелист Мстислав Ростропович

1960-е. Бронза, 35х25х27 см. Российский национальный музей м�

Поэтесса Анна Ахматова

1964 (?). Гипс, высота 44 см. Государственный литературно-ме

Поэт Иосиф Бродский

Конец 1960-х - начало 1970-х. Бронза. Местонахождение неизве

Поэтесса Анна Ахматова

1964. Гипс, 57х54х33 см. Тверской краеведческий музей

Поэтесса Анна Ахматова

1964. Бронза, 55х54х35 см. Государственный Русский музей, С.-�

Скульптор Борис Каплянский

1960-е. Гипс, 35х24,2х28,3 см. Нижнетагильский музей изобразит

Писатель Илья Эренбург

Около 1961. Гипс тонированный, 50х49х30 см. Новосибирский го

Надгробный памятник скульптору Сарре Лебедевой

1967. Камень. Новодевичье кладбище, Москва. Фото: bogdanov-62

Виолончелистка Наталия Гутман

1969. Бронза, 49х30,5х34 см. Мордовский республиканский музе�

Поэт Павел Антокольский

1970. Гипс, 35,5х24х29 см. Нижнетагильский музей изобразител�

Художник Ирина Старженецкая

1972. Шамот, 42х20х22 см. Вологодская областная картинная га

Арфистка Вера Дулова

Бронза, 38х21,5х26 см. Вятский художественный музей имени �

Историк Евгений Тарле

Бронза, 39х20х25 см. Забайкальский краевой художественны�

Композитор Сергей Прокофьев

Дерево, высота 45 см. Российский национальный музей муз�

Композитор Тихон Хренников

Дерево, высота 45 см. Российский национальный музей муз�

Пианист Эмиль Гилельс

Терракота, камень, 48х21х28 см. Оренбургский областной му�

Пианист Эмиль Гилельс

Гипс тонированный, 68х22 см. Российский национальный муз

Скульптор Саул Рабинович

Гипс тонированный, 70,7х46,7х29 см. Астраханская государст�

В 1920-х - начале 1930-х годов самым ярким и перспективным видом советского искусства был, несомненно, театр. Он и стал, причем надолго, главной темой творчества известного скульптора Ильи Слонима (1906-1973).

- Много занимаясь портретом и портретными фигурами, - писал Илья Слоним, - я подумал, что фарфор и фаянс могут чем-то обогатить портретную характеристику фигур и в то же время дать им необходимую условность.

В фаянсе и фарфоре скульптор запечатлел многих своих знаменитых современников. Галерея, созданная Ильей Львовичем, великолепна по исполнению и поражает легендарностью героев: здесь все - великие и все - народные артисты: балерины М.Т. Семёнова, И.В. Тихомирнова, М.М. Плисецкая; оперные певцы И.С. Козловский, Н.Д. Шпиллер, П.М. Норцов; актеры И.В. Ильинский, В.Н. Рыжова, Е.Д. Турчанинова; композитор Дмитрий Шостакович.

Неоднократно во время занятий с учениками и молодыми скульпторами Илья Слоним повторял слова Родена:

- Великий мастер - тот, кто смотрит своими глазами на то, что все видели, и кто умеет увидеть красоту в привычных, не останавливающих внимания явлениях. А плохие художники всегда надевают чужие очки.

Как бы не мешали Илье Слониму очки, которые ему приходилось постоянно носить из-за плохого зрения, он все равно тоже пытался смотреть на мир "своими глазами".

А начал скульптор свою фарфоровую серию с образа Сергея Образцова, который держит в руках куклу Кармен - героиню его любимого концертного номера из спектакля «Необыкновенный концерт».

В 2006 году выдающийся советских художник Александр Михайлович Белашов по образцу фарфорового Образцова с Кармен установил бронзовый памятник всемирно известному кукольнику. Он находится на Садовом кольце в Москве, рядом с Государственным академическим центральным театром кукол имени С.В. Образцова.

Сергей Образцов с куклой Кармен, 1940-е. Фарфор.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.
Фото Натальи Розенвассер

Александр Белашов. Памятник Народному артисту СССР
Сергею Образцову, 2006.
Бронза, гранит, высота постамента 300 см, высота фигуры 320 см.
Архитекторы И.Н. Былинкин, А.А. Великанов. Москва

Что интересно: по словам скульптора Александра Александровича Белашова, сына А.М. Белашова, никогда ни в их доме, ни на даче, ни в мастерской фарфоровой статуэтки Сергея Образцова с Кармен не было.

Не было. Но образ в голове был! Откуда-то сложился, «где-то я его точно видел». И это не удивительно, ведь фарфоровые вещи Слонима были фантастически популярны в народе и украшали полки и буфеты почти каждой советской квартиры.

Лев КУЛАКОВ 

• ИЛЬЯ СЛОНИМ. ФАРФОР

Сергей Образцов с куклой Кармен

1940-е. Фарфор. Государственная Третьяковская галерея, М�

Сергей Образцов с куклами из спектакля ''Кошкин, дом''

1940-е. Фарфор, 31,3х17,5х13,5 см. Государственная Третьяковск�

Сергей Образцов с куклами из спектакля ''Кошкин дом''

Конец 1940-х. Фарфор, роспись надглазурная полихромная, 31

Иван Козловский в партии Ленского

Конец 1940-х. Опера П.И. Чайковского ''Евгений Онегин''. Фар

Иван Козловский в партии Ленского

1949. Опера П.И. Чайковского ''Евгений Онегин''. Автор моде�

Наталья Шпиллер в партии Татьяны

1949. Опера П.И. Чайковского ''Евгений Онегин''. Автор моде�

Пантелеймон Норцов в партии Онегина

1950. Автор модели И. Слоним, автор росписи Е.Н. Лупанова. �

Варвара Рыжова в роли Фелицаты

Модель 1950 года. Пьеса А.Н. Островского ''Правда - хорошо,

Варвара Рыжова в роли Фелицаты (ракурсы)

Модель 1950 года. Пьеса А.Н. Островского ''Правда - хорошо,

Игорь Ильинский в роли Хлестакова

1950-1952. Пьеса Н.В. Гоголя ''Ревизор'', 1950-1952. Фарфор, роспис�

Артистка Евдокия Турчанинова

1950-е. Фарфор, роспись надглазурная полихромная, позоло�

Николай Рыжов в роли Барабошева

1951. Пьеса А.Н. Островского ''Правда - хорошо, а счастье л�

Николай Яковлев в роли Грознова

1955. Пьеса Н.А. Островского ''Правда - хорошо, а счастье лу

Артистка Александра Яблочкина

1951. Автор модели И. Слоним, автор росписи Е.Н. Лупанова. �

Балерина Марина Семёнова

1947. Фарфор, роспись надглазурная, высота 32,3 см. Государ�

Балерина Марина Семёнова

1940-е (?). Фарфор. Дулёвский фарфоровый завод. Музей Дулёв

Балерина Симонова, исполняющая испанский танец

1947. Фарфор, 36х25х10 см. Государственный Эрмитаж, С.-Петерб

Балерина Евгения Соколова

1948. Фарфор, роспись надглазурная полихромная, 27х18,2х17,8 �

Балерина

1940-е - 1950-е. Фарфор, 35,5х19х17,5 см. Государственный Эрмитаж,

Балерина

Конец 1940-х - 1950-е. Фарфор, 20,2х33х23,3 см. Государственный Эр

Балерина

Конец 1940-х. Фарфор, 19,7х27х18,5 см. Государственный Эрмитаж

Композитор Дмитрий Шостакович

1946 (?). Фарфор, роспись надглазурная, высота 32 см, основа�

Девушка

1959. Фаянс, роспись надглазурная кобальтовая, 76,5х36х27,5 с�

Лирическая

1935. Майолика, цветные поливы, высота 22,5 см, постамент 9,5�

Сайт Объединения московских скульпторов показывает новые работы Софьи Игошиной из серий "Алетейя" и "Герои".

СОФЬЯ ИГОШИНА

Софья Игошина родилась в Москве в 1996 году.

В 2014 Окончила художественный класс московской школы № 548 «Царицыно».

2014 - 2020 Училась  в МГАХИ имени В.И. Сурикова, факультет скульптуры, мастерская М.В. Переяславца. Дипломная работа с похвалой.

С 2015 Участник московских и российских выставок.

С 2021 Член секции скульптуры Московского союза художников и Объединения московских скульпторов.

Страница Софьи ИГОШИНОЙ на сайте ОМС

СЕРИЯ "АЛЕТЕЙЯ", 1924. КЕРАМИКА, ГЛАЗУРЬ, 15Х15Х5 СМ

«Алетейя».  Аletheia от греч. -  «несокрытое», истина - то, что может быть раскрыто и познано. Буквально: состояние, когда все очевидно. Познание - не деятельность в смысле внешнего действия, но выражение восприятия или сообщения (видеть, слышать, осязать, говорить, писать, указывать). Алетейя противоположна Лете – богине забвения и сокрытия. Характеризующиеся Алетейей связи и данность всегда существуют и «ждут», чтобы быть раскрытыми человеком лишь через умозрительное деликатное созерцание, не нарушающее целостности.

Эмоции можно скрыть от другого, но в себе лишь подавить. Подавленные эмоции – инферальные сокровища, которые мы оставляем только себе, лелея и взращивая их изнутри до того момента, пока они не уподобляются ящику Пандоры, вышедшее из которого затрагивает только одного человека, а не весь мир.

В серии керамических настенных рельефов Софья Игошина продолжает тему искажения человека в ситуации возможного столкновения с вероятным осуждением внешнего мира. Эмоциональная самоцензура преграждает путь слову. Блеск глазурованных цветов пробивается сквозь кожу одной и то же героини. Он - эстетически привлекательное для социума проявление когда-то невысказанных стыда, боли, радости, грусти, злобы. Все цветы прекрасны, все чувства допустимы.

Каждая из спектра эмоций может быть опасна при определенном стечении обстоятельств - будто бы в ее праве нарушить представление о конвенционально одобряемом социальном поведении. Они же могут быть деструктивным началом для самого человека. Постмодернистская эстетизированность любой эмоции заостряет проблему личных переживаний от потенциальной оценки общества.

Алёна ДЯТКО, искусствовед

Текст к выставке Софьи Игошиной «Дисторсии» в галерее "На Трубной", Москва, 2024 

СЕРИЯ "ГЕРОИ", 2024. ШАМОТ, ГЛАЗУРЬ

"Heros". Читая мифы в детстве, мы проживаем огромное количество жизней, примеряем на себя роли олимпийских богов, природных стихий, героев. Физическая реальность с линейным временем и социальными установками ограничивает человека в его самоидентификации, в то время как миф позволяет бесконечно существовать в разных вариантах.

"Myth" в переводе с древнегреческого - это разворачивающееся слово, рассказ, который не может быть без героя. Где последний - не всегда сильный и смелый, но тот, вокруг которого выстраивается повествование в циклическом времени. Все герои мифа архетипичны, в них нет глубинной психологии, в мифах зачастую не раскрываются внутренние переживания персонажей. Герой может быть кем и чем угодно, важнее ситуация действия, в которую он вступает.

Согласно Мирче Элиаде, миф - это конструкция, культурная универсалия, которая, в зависимости от контекста, обретает тот смысл, который вкладывает читатель. Ребенок наивен, к его свободному воображению не подобралось еще непримиримое критическое мышление: ему легко быть кем угодно в одно и то же время. Иррациональное желание ребенка расширить самоидентификацию породило образы "Оленя"-Актеона, "Воителя"-Ареса, "Дождя", "Поэта" и других героев, которыми мы никогда не станем.

Алёна ДЯТКО, искусствовед

Текст к выставке Софьи Игошиной «Дисторсии» в галерее "На Трубной", Москва, 2024 

''Воитель'', 13х17х16 см

''Дерево'', 13х19х23 см

''Дождь'', 13х17х23 см

''Звездная ночь'', 13х17х23 см

''Лесной олень'', 13х17х30 см

''Поэт'', 23х24х23 см

Фото из архива Софьи ИГОШИНОЙ