Однажды Георгий Мотовилов (1892-1963) искал натурщицу для скульптуры "Колхозница с дарами". Однако вместо настоящей колхозницы его познакомили... с "герцогиней"! Рассказывает танцовщица Большого театра Союза ССР Евгения Бадигина.
МОЕ ЗНАКОМСТВО С ГЕОРГИЕМ ИВАНОВИЧЕМ (в конце 1948 года)
Знакомство было необычным. В то время я была беременна уже пять месяцев. Жизнь у меня не сложилась, и я разошлась с мужем. Материальное положение было трудным. В Большом театре, где я танцевала, зарплата маленькая – я была начинающей артисткой. Во время беременности от танцев освобождают примерно с трех месяцев. Так что я уже не работала, а сидела дома в плохом настроении и думала, как мне жить[1].
Вдруг, совсем неожиданно, ко мне пришла моя знакомая и заявила: «Хочешь заработать деньги – собирайся! Я тебя познакомлю со скульптором, которому сейчас нужна натурщица для «Колхозницы с дарами» при оформлении ВДНХ. Он хорошо оплачивает. Ты сейчас как раз подойдешь для этой роли, так как очень располнела и округлилась». Я согласилась с ее доводами, и мы поехали.
Георгий Иванович встретил нас у входа своей мастерской и, поцеловав нам руки, пригласил войти. Моя знакомая сразу же сказала ему: «Вот, я привела к вам мою приятельницу для скульптуры «Колхозница». Надеюсь, она подойдет?» Взглянув на меня, Георгий Иванович ответил: «Нет… для колхозницы она не подойдет, а для герцогини – подходит». И тут же попросил меня, сегодня же, начать ему позировать.
Он решил делать мой портрет. Я приходила к нему позировать почти ежедневно, по три-четыре часа с перерывом на чаепитие. Работая над моим портретом, Георгий Иванович развлекал меня. Рассказывал много интересного из литературы, искусства, читал стихи. Я удивлялась его прекрасной памяти.
Как-то раз, во время нашего сеанса пришел мужчина, который сразу же предложил мне, и ему тоже, позировать для портрета. После его ухода Георгий Иванович сказал: «Это хороший портретист, Шварц[2], но я очень прошу вас ему не позировать. Обещайте мне!» Я обещала.
Евгения Бадигина
''Балерина Евгения Бадигина'', 1950-е. Гипс, высота около 30 см. Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
''Балерина Евгения Бадигина''. Бронза, 30х20,5х26,2 см
ТВОРЧЕСТВО ГЕОРГИЯ ИВАНОВИЧА МОТОВИЛОВА
Отец Георгия Ивановича был хирургом, профессором. Он хотел, чтобы его сын тоже стал врачом. Георгий же родился художником. Он с раннего детства рисовал и лепил с большим увлечением. Но отец настоял на своем, и Георгий окончил высшее медицинское учебное заведение. Хирургом он был недолго. Он не мог жить без скульптуры и добился того, что стал скульптором. Знания же врача о строении тела человека помогли ему.
Георгий Мотовилов. ''Обнаженная'', 1920-е. ''Отдых'', 1915. Бумага, карандаш. Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
Георгий Иванович был не просто скульптором. Он сыграл большую роль в развитии русской скульптуры. Мотовилов – ученик прекрасного скульптора Сергея Тимофеевича Конёнкова. Непревзойденным мастером являлся Георгий Иванович в области монументально-декоративной скульптуры. Здесь сказывалось своеобразие его манеры, свободной и широкой, всегда проникнутой чувством ритма и архитектурного строя.
Его работы были связаны с большими архитектурными сооружениями. Десятиметровые конные статуи на шлюзовых башнях, горельефы на триумфальной арке главного шлюза сыграли большую роль в оформлении Волго-Донского канала.
Триумфальная арка, 13-й шлюз, Волго-Донской судоходный канал имени В.И. Ленина.
Волгоградская область
Горельефы на военную тему, 1952. Цемент.
Триумфальная арка 13-го шлюза Волго-Донского судоходного канала имени В.И. Ленина, Волгоградская область
Так же величественны главный вход и главный павильон ВДНХ. Им был оформлен дворец культуры в Варшаве (Польша) – рельеф портала и другие работы. Барельеф его работы украшает фронтон высотного здания Московского государственного университета. Прекрасен рельеф «Александр Невский» и многое другое. Георгием Ивановичем были созданы и поставлены памятники: М.И. Кутузову – в Смоленске, А.Н. Толстому – в Москве, Н.А. Некрасову – в Ярославле, А.П. Чехову – в Ялте и другие. Им оформлены четыре станции метро: «Электрозаводская», «Проспект Мира», «Октябрьская», «Парк культуры»[3].
Георгий Иванович — лауреат Государственной премии СССР[4].
Также он увлекался и станковыми вещами – портретами, статуями (в мраморе, дереве и бронзе). Его работы находятся в музеях Москвы, Ленинграда и других городов.
Будучи профессором, Георгий Иванович Мотовилов преподавал, заведовал кафедрой скульптуры в Строгановском училище. Он был очень талантлив, упорен и удивительно работоспособен. Интеллигентнейший, высокой культуры человек с благородной внешностью и очень добрый. Мои друзья, после встречи с ним, говорили: «После общения с Георгием Ивановичем становишься лучше». Вот таким он был.
''Мир, несущий людям счастье'', 1955. Керамика. Дворец культуры и науки, Варшава, Польша.
Фото: галерея ''Круликарня''\
Георгий Мотовилов за работой над памятником
А.П. Чехову для Ялты, 1940-е.
Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
Нина Нисс-Гольдман (1892-1990), скульптор.
Георгий Мотовилов. ''Портрет скульптора Н.И. Нисс-Гольдман'', 1963. Дерево, 59х63х36 см
Искусствовед Стелла Базазьянц (1932-2019).
Георгий Мотовилов. ''Стелла'', 1954. Бронза, 38х23х14 см. Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
ПИСЬМА ГЕОРГИЯ ИВАНОВИЧА
Время шло… Я уже родила мою любимую доченьку Натулю. Рожала я у себя дома, держась за руку моей дорогой мамочки. Уже прошло несколько лет… Мой портрет был закончен и переведен в белый мрамор.
''Портрет балерины Евгении Бадигиной'', 1956. Мрамор.
Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
Находясь в отпуске, в Крыму, я получила письмо от Георгия Ивановича. Он писал:
«Дорогая Женечка!
Простите, что не сразу ответил на Ваше милое письмо.
Полная неопределенность моих дел: откладывающийся с неделю на неделю конкурс Салтыкова-Щедрина, переезд в мастерскую – все это путало все мои возможности на отдых. Все же я взял путевку с 8-го августа по 3 сентября. Несмотря ни на что – еду.
… Не могу сказать, чтобы все у меня проходило хорошо. Во-первых, – открыли в Ялте памятник А. Чехову моей работы. Но даже на открытие памятника ни меня, ни комитет не пригласили. Откинув в сторону самолюбие и чести поздравлений, я боюсь больше всего, что его могли поставить не так, как надо, несмотря на то, что я и Поляков[5] выбрали место. Это – первое огорчение.
Второе, это то, что на днях должны поставить для просмотра бронзовую фигуру А. Толстого (памятник). Тянули полгода, а когда разъехались все писатели, которые могли дать ему оценку, тогда собрались смотреть. Зная сложность игры заинтересованных в его непостановке, отсталых художественных кругов, я могу себе представить те неожиданности, которые могут быть.
Наконец, Вучетич[6] до сих пор не освободил мне мастерскую, хотя и предлагает переезжать. Не удалось ее просушить, надо запастись топливом, перевозить вещи.
Наконец, надо было прочистить рельеф на Университете и должны были быть поставлены леса – все это тянулось, и я, не дожидаясь, решил ехать.
Вот все, что меня задерживало.
Вам может показаться, рядом с Вашими каждодневными заботами, пустяками все это, но, видите ли, все относительно, да и чем выше заберешься, тем падение дает большие ушибы, а на все это приходится рассчитывать…
Преданный и любящий Вас Георгий Мотовилов!»
«Дорогой дружок Женечка!
Пишу Вам издалека, из Гурзуфа, точно из другого мира… Кругом так красиво, жизнь и здоровье возвращаются, а обо всем трудном и беспокойном забываю…
Столько оставил забот в Москве: и Чехов, и «Украина», и проект Потемкинцам, и Некрасов, и заказ на рельеф для выставки 1905 года. Но думать ни о чем не могу. Человек живет всегда надеждой, думаешь, что А. Толстого поставят, «Украину» (памятник воссоединения Украины с Россией) выиграю…
Написал Ленечке[7]. Его болезнь, его огорчения мучили меня не меньше собственных неудач. Да и необходимо его вмешательство в мои дела с постаментами. Иначе будет неприятность, а нажимать я не могу, ведь он очень болен. Как-нибудь обойдется.
О мастерской не думаю, как вспомню ночью, так уснуть не могу.
Напишите мне воздушной почтой, иначе не получу письма. Пишите обо всем. Повидайте Ленечку, Тамару и Паничку – пусть они обо всем расскажут, а то я оторван от мира.
Целую крепко Ваш Г. Мотовилов».
Письмо от 29 августа 1954 г.
Георгий Мотовилов, 1910.
Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
ДРУЖБА С Л.М. ПОЛЯКОВЫМ
Георгий познакомил меня со своим другом – академиком, архитектором Леонидом Михайловичем Поляковым, с которым у него были связаны все работы. Георгий считал Ленечку (так называл его Георгий Иванович) одним из самых талантливых архитекторов и доверял только ему. Все работы они делали совместно.
Архитектор Л.М. Поляков (1906-1965) в своей мастерской. Фото: n-metro.ru
У Полякова была молодая, красивая жена, Тамара. Он был старше ее лет на 25, ей в то время было 24 года. Такая же примерно разница была и у меня с Георгием.
Тамара любила устраивать вечера, на которые приглашались в основном знаменитости.
У Поляковых часто бывали: Юрий Любимов – впоследствии режиссер Театра на Таганке, его жена Людмила Целиковская – известная киноактриса, Людмила Толстая – последняя жена писателя Алексея Толстого, Николай Сличенко – исполнитель цыганских романсов, гитарист Иванов-Крамской, бывал Рубен Симонов – режиссер Театра им. Вахтангова.
Как-то на встрече Нового года присутствовала жена Александра Вертинского – еще довольно молодая, интересная женщина; известный певец из театра «Ла-Скала» Николай Гяуров со своим педагогом А. Аз. Шиканян. И многие другие.
Ужинали при свечах. Дамы были шикарно одеты. Все сверкало, начиная от огромной «екатерининской» хрустальной люстры и царских бокалов до брильянтов, украшающих дам. Брильянты как бы соревновались между собой по величине и блеску. Мужчины восхищались красотой дам, но самой красивой была хозяйка дома.
Здесь же, за столом задушевно пел Николай Сличенко под аккомпанемент прекрасного гитариста, Рубен Симонов замечательно рассказывал разные истории из жизни артистов. Особенно интересны были его рассказы о народной артистке А. Яблочкиной. В молодости она полюбила платонической любовью артиста Южина-Сумбатова и после его смерти, всю свою долгую жизнь, оставалась ему верна. Она умерла девушкой. Прожила же она более 90 лет. О ней ходили буквально анекдоты.
Юрий Любимов так же был очень интересным рассказчиком. Он и Георгий Иванович любили подолгу беседовать друг с другом.
На вечерах у Поляковых было всегда интересно и вкусно. Мы с Георгием Ивановичем были постоянными гостями. В отсутствие же других гостей Георгий Иванович с Ленечкой вели интереснейшие беседы о литературе и искусстве.
Как-то с Леонидом Михайловичем произошел курьезный случай. Его вызвали в партийный комитет и спросили: «Чем вы, Поляков, недовольны?» Он ответил, что у него все хорошо. Тогда ему сказали: «Ведь вы говорите, что травиться, давиться хотите!» Леонид Михайлович засмеялся и сказал: «Да, когда меня спрашивают, как живете? Я отвечаю: «Травиться, давиться хочу» – это у меня поговорка такая, чтобы не сглазить!»
Мы с ним [Георгием Мотовиловым] бывали на всех вернисажах, на приемах в посольствах, в театрах. Как-то, когда мы находились в Ленинграде, нам в Эрмитаже разрешили посетить «запасник», в котором хранился Пергамский алтарь, вывезенный из Германии (позже он был возвращен в ГДР). Не могу забыть, в какой восторг пришел Георгий, глядя на изваяния древнегреческих богов, исполненные великими древними мастерами. Переходя от одной фигуры к другой, Георгий восклицал: «Боже мой! Боже мой!»
''Пергамский алтарь'', 180-159 до н.э. Мрамор, 9х113 м. Пергамский музей, Берлин
Георгий Иванович очень любил кино и мог поехать на такси на край Москвы, чтобы посмотреть уже виденные им, но хорошие фильмы, такие как, например, «Бесприданница» (режиссер Протазанов), «Мексиканская девушка», «Последнее свидание» и другие. Но если кинофильм оказывался плохим, Георгий не мог высидеть и трех минут. Для него становилось ясным сразу, какой режиссер делал фильм, и он обычно говорил мне: «Женечка, это выше моих сил, я больше не могу, разрешите мне уйти». Он советовал никогда не смотреть плохих фильмов и спектаклей, не читать плохих книг…
МАСТЕРСКАЯ ГЕОРГИЯ ИВАНОВИЧА
Почти все свое время Георгий проводил в мастерской. Независимо от того, что он делал и когда лег спать накануне, в 7 часов утра он был уже за работой. Мастерская была большая, и работы в ней были большие. Некоторые из бывших учеников Георгия Ивановича, а тогда молодые скульпторы, буквально жили и работали в его мастерской. Это – Степан Волков, Паня Мельникова, Миша Смирнов; часто бывали и работали там над своими заказами Вера, Марина, Рита, Глаша Кнорре и другие.
Я помню, что всегда за несколько дней до прихода приемной комиссии у молодых скульпторов начинались волнения. Одни из них просили Георгия Ивановича посмотреть, хорошо ли закончена ими та или иная скульптура, другие обращались к нему за советом и в процессе самой работы. Георгий Иванович часами, а порой и днями доводил некоторые их работы до нужного состояния, чтобы комиссия могла их принять.
Георгий Иванович Мотовилов не отказывал в помощи и вполне зрелым мастерам. Когда ему звонили и умоляли помочь завершить работу, не успевая что-то доделать к приходу приемной комиссии, он бросал иногда очень важное свое дело и ехал помогать. Никогда Георгий Иванович не отказывал тем, кто обращался к нему.
И вот как-то собралась компания недоброжелателей, а их было немало, так как Георгию Ивановичу многие завидовали: он часто выигрывал конкурсы и имел много заказов. Они напечатали в газете статью о том, что якобы на Георгия Ивановича работают «негры», имея в виду молодых скульпторов, живущих в его мастерской.
Мне это было смешно, потому что я знала, кто на самом деле являлся «негром». Ко всем работам своих учеников прикасались руки Георгия Ивановича. На одинаковый их почерк и ссылались завистники в своей статье.
Молодые ученики и скульпторы, жившие в мастерской, в чем-то тоже помогали Георгию Ивановичу. Например, сбивали каркасы из досок – этот этап своей работы он им доверял. Но уже набрасывать глину на каркас предпочитал сам. Он говорил, что если ребята глину набросают, то ему придется где-то ее добавлять, а где-то снимать. Когда же он сам кладет, то точно определяет, где и сколько ее надо положить. Это ускоряет процесс работы. А уж чтобы кто-нибудь посмел дотронуться до его работы – не дай Бог!
В мастерской Георгия Мотовилова. Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
В мастерской Георгия Мотовилова. Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
В мастерской Георгия Мотовилова. Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
Георгий Иванович сделал с меня «Балетную сюиту» в четырех разных позах и статуэтку «В бальном платье». Он чувствовал движение, пластичность формы. Стоило мне принять какую-то позу, как Георгий передавал ее, верно ощущая мое внутреннее движение. Это был удивительный талант!
''Балерина'', 1950-е. Бронза, 38х19,2х17 см
''Балерина'', 1950-е. Бронза, 20х10х10 см
''Балерина'', 1950-е. Бронза, 30х17х15 см
''Балерина'', 1950-е. Бронза, 35х30х40 см
На всех станциях метро, оформленных Георгием Ивановичем, обязательно «красовалась» я. На станции «Проспект Мира» в больших фаянсовых кругах с золотом изображены многие родные и близкие Георгия Ивановича. В одном из кругов – я, поливаю розы, а рядом, в другом круге – он изобразил самого себя в виде ученого, смотрящего в микроскоп. Далее его дочери, сыновья, а также и Тамара Полякова.
''Преобразование природы'', 1952. Медальон, фаянс.
Станция московского метрополитена ''Проспект Мира''-Кольцевая, подземный зал. Фото: Antares 610
''Преобразование природы'', 1952. Медальон, фаянс.
Станция московского метрополитена ''Проспект Мира''-Кольцевая, подземный зал. Фото: Antares 610
ПЕРСОНАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА МОТОВИЛОВА
20 января 1957 года состоялось открытие персональной выставки Георгия Ивановича на Кузнецком Мосту в Москве. Выставка прошла с громадным успехом. Среди множества посетителей выставки были артисты Большого театра. Их особенно интересовала моя «Балетная сюита», другие фигурки и, главное, мой портрет из белого мрамора.
Искусствовед М. Нейман дал такую оценку моему портрету: «В женском образе артистки балета Большого театра Евгении Бадигиной мы находим воплощение очень ясной поэтической мысли и своего рода идеал женской красоты».
Многие вещи с выставки были куплены музеями разных городов. Георгий сказал, что если мой портрет не купят – он подарит его мне, но портрет купил музей города Ростова. Мою «Балетную сюиту» впоследствии приобрел Государственный Русский музей в Ленинграде.
У ВЛАСТИ БЫЛ УЖЕ Н.С. ХРУЩЕВ
Он [Н.С. Хрущев] стал требовать от архитекторов строить без «украшательства», без всяких излишеств. Дома должны быть как коробки, при высоте потолков 2 метра 50 см. Потом народ шутил, что Хрущев хотел соединить пол с потолком, но не успел. Все архитекторы должны были покаяться, что, мол, они неправильно строили, но теперь будем строить, как сказал Никита Сергеевич. Многие согласились. А Леонид Михайлович Поляков не согласился с указаниями Хрущева и заявил, что будет строить, как строил раньше. Ленечка не мог пойти против своей совести. После этого у Леонида Михайловича отобрали звание академика и архитектурную мастерскую. Положение Поляковых резко изменилось.
Но вечера с именитыми гостями по-прежнему продолжались. Только угощение стало скромнее. За столом Тамара всегда сидела около самого знаменитого гостя. Шли разговоры на разные темы, и вдруг, неожиданно для всех, Тамара громким голосом восклицала: «Эх, Поляков, просчиталась я с тобой! Думала, ты академик, а ты…» Леонид Михайлович стеснительно опускал глаза и весь как-то сжимался. Разговор старались перевести на другую тему.
Георгий Мотовилов. ''Женская статуя'' (другое название – ''Балерина''), 1940. Бетон. Архитектор А.Г. Мордвинов.
Тверская, 17, Москва. Демонтирована в 1958
НЕОЖИДАННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ
Однажды [Мотовилов] позвонил мне вечером и сказал, что очень устал, так как завтра должна быть комиссия по приему заказной скульптуры, и он весь день работал над ней, а главное, сам поворачивал тяжелую скульптурную группу, состоящую из трех фигур, высотой 3,5 метра. Никто ему в этом не помог, никого не было в мастерской.
«А сейчас - добавил он - давай поедем и посмотрим мексиканский фильм «Последнее свидание». Ехать далеко, но я возьму такси и заеду за тобой».
Кинофильм нам понравился.
Когда мы приехали домой, Георгий сел в кресло и попросил дать ему таз с горячей водой. У него заболело сердце, но горячая ванна для ног не помогала. Ему становилось все хуже. Я настаивала, что надо вызвать «скорую помощь», он отказывался категорически. Тогда я, ничего ему не говоря, позвонила своему знакомому доктору. Было два часа ночи. Когда врач прослушал его сердце, то сказал: «Он должен лежать, не двигаясь, похоже на инфаркт».
Ранним утром приехали из Института им. Склифосовского, сделали электрокардиограмму и установили обширный инфаркт. Врачи требовали отвезти Георгия в больницу, а он никак не хотел – хотел лежать дома… Но дома не было необходимой аппаратуры, и его пришлось отвезти в Институт им. Склифосовского.
Там стали спрашивать его больничную карту, в какой поликлинике он лечился, но оказалось, что Георгий никогда не ходил в поликлинику, и у него нет больничной карты. Георгий Иванович был физически сильным и очень крепкого здоровья, но и его свалило ежедневное нервное напряжение в мастерской.
Георгий Мотовилов, 1912.
Фото из архива семьи Мотовиловых-Комовых
В БОЛЬНИЦЕ
Я часто сидела в больнице у его постели… Он часто бредил. Говорил только о скульптуре, учил своих учеников, объяснял, как надо работать. Он буквально читал лекции. И все это в бреду… Это был редкий талант, отдавший себя полностью искусству, без остатка.
Умер Г.И. Мотовилов в 1963 году, летом. Похоронен на Ново-Девичьем кладбище.
Евгения БАДИГИНА
(Текст по: «Воспоминания артистки Большого театра», Москва, издательство «ЭкоПресс», 2001)
Источник: сайт «Семейные истории на фоне эпохи», famhist.ru
Объединение московских скульпторов благодарит семью Мотовиловых-Комовых за предоставленные материалы и помощь в создании этой страницы.
[1] Евгения Сергеевна Бадигина (1924-?), балерина, танцовщица Государственного академического Большого театра Союза ССР, автор мемуаров «Воспоминания артистки Большого театра» (2001) (прим. сайта ОМС).
[2] Возможно, имеется в виду Дмитрий Петрович Шварц (1899-1961), скульптор (прим. сайта ОМС).
[3] В общей сложности Георгий Мотовилов оформил семь станций московского метрополитена (прим. сайта ОМС).
[4] Георгий Мотовилов в 1950 году стал лауреатом Сталинской премии первой степени за скульптурные барельефы «В.И. Ленин и И.В. Сталин - основатели и руководители Советского государства» (с соавторами) и скульптурные работы в интерьерах станции «Калужская» (с 1961 года - «Октябрьская»-Кольцевая) Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича. В 1966 году Сталинская премия была отменена и приравнена к созданной Государственной премии СССР (прим. сайта ОМС).
[5] Леонид Михайлович Поляков (1906-1965), архитектор (прим. сайта ОМС).
[6] Евгений Викторович Вучетич (1908-1974), скульптор (прим. сайта ОМС).
[7] Архитектору Леониду Полякову (прим. сайта ОМС).