В 1942 году Владимир Цигаль, студент-дипломник, имевший бронь, совершил самый настоящий побег из Самарканда, куда был эвакуирован суриковский институт. До этого он много раз писал в ЦК комсомола с просьбой отправить его на фронт. Ответа не было. И вот в один прекрасный день он, нарушая все инструкции института, военкомата, проезда по железной дороге в военное время, просто сел на поезд и приехал в Москву. Что было дальше - об этом скульптор рассказал на страницах каталога выставки "Рисунки военных лет", который был издан в 1973 году.
Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина
В Москве нас вызвал секретарь ЦК комсомола и спрашивает:
- Хотите на фронт? В партизанский отряд полетите?
- Полетим!
На следующее утро мы пришли, чтобы лететь в партизанский отряд. И тут оказалось, что имеется срочная заявка на флот.
- Пойдете?
- Пойдем!
- Куда хотите? Можно на Черное море, но там война.
- На Черное море!
- Так я получил командировку Политуправления: «Студент-дипломник направляется для наглядной агитации в Черноморский флот».
И это стало началом моей военной и творческой деятельности. Меня направили в 255-ю десантную морскую бригаду. Там я остался, сроднился с ребятами и был потрясен душевной красотой советских людей.
Первое время рисовал без отдыха, главным образом портреты и листовки, газеты, часто – по просьбе бойцов для посылки домой.
Интересно, как к моей работе относились бойцы. В общем, независимо от художественного качества, мои рисунки воспринимались как увековечивание. Пожалуй, так оно и оказалось – ведь многие не вернулись с войны.
Мы находились в Геленджике. Это было очень трудное время. И вот однажды вижу – ребята несут обмундирование. Спрашиваю: «Что, на дело идете?» Они молчат. Мне стало очень обидно – ведь у нас были такие дружеские, теплые отношения. Я понял, что они шли на операцию, а меня не брали. Но когда соединение стало садиться на корабли, я пошел вместе со всеми.
Мы вышли на канонерской лодке. Миную новороссийскую бухту, ночью добрались до Юной Озерейки, стали на рейд. Огонь был очень сильный, много наших бойцов было ранено. Когда мы подошли к берегу, уже под утро, приказали высаживаться. В тот момент, когда мы стояли совсем близко от берега, нас вдруг начали расстреливать в упор из тяжелых орудий, автоматов, пулеметов. По рациям был дан приказ отходить, но часть людей была уже в воде. Между берегом и кораблями пошли торпедные катера, пустили дымовые шашки. Нас бомбили с самолетов до самого Геленджика. Потери были большие.
Но на следующую ночь мы опять пошли и высадились на Рыбзаводе, в совершенно невероятных условиях.
Отвоеванный кусок берега был площадью метров триста на двести. Та мы находились в течение нескольких месяцев и за это время с боями отбили еще три километра вглубь и семь по берегу.
Думаю, что именно эти месяцы на Малой земле навсегда воспитали мое отношение к жизни, к искусству.
Создать простых советских людей, моряков с Малой земли, во всей великой красоте их будничного героизма – да это могло бы стать оправданием целой жизни художника!
На Малой земле мне пришлось однажды рисовать девушку-медсестру. Я рисовал ее прямо после боя. Она, защищая раненых матросов, в рукопашном бою застрелила немецкого офицера из его собственного парабеллума.
Эта девушка сидела с перевязанной рукой, худенькая, с большими печальными глазами. За ней стояли подружки и говорили: «Смотри, как похожа». А я ушел очень подавленный. Портрет был действительно похожим, но разве передавал он высоту подвига этой девушки? И какими средствами вообще, в дальнейшем, если останусь жив, я смогу выразить тот потрясающий каждодневный героизм скромных советских людей, свидетелем которого был?
Я работал в качестве художника подразделения. Мы выпускали известный на Черном море журнал «Полундра». В день, почти в час свершения какого-нибудь подвига журнал оповещал о нем все подразделения стихами и рисунками. Я делал все, чем мог быть полезен художник: изготовлял, например, листовки, которые бросали врагу. Много рисунков направлялось на Большую землю, печаталось в газете «Красный черноморец».
Долго я жил и работал среди куниковцев в Геленджике, на Малой земле и в керченском десанте, а в конце 1944 года меня направили на Балтику, к морским летчикам; здесь я выпускал листовки, печатавшиеся уже в типографии.
На фронте я скульптурой почти не занимался. Однако для всего моего последующего творчества время, пережитое на Малой земле, стало настоящим крещением и неисчерпаемым источников веры в высокое благородство наших людей.
(Текст из каталога «Владимир Ефимович Цигаль. Рисунки военных лет». Москва, «Искусство», 1973)
ОМС благодарит Александра Владимировича Цигаля за предоставленные материалы
