Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина
Скульптор Алексей Глухов еще в детстве познакомился с Аделаидой Пологовой (1923-2008), так как его отец Виктор Ильич Глухов сначала учился вместе с Аделаидой Германовной в МИПиДИ, а после его закрытия в 1952 году – в ЛВХПУ имени В.И. Мухиной.
С 1982 года, также окончив Мухинское училище и отслужив в армии, Алексей Глухов работал в мастерской Аделаиды Пологовой, занимаясь не только собственным творчеством, но и помогая (в качестве исполнителя) Аделаиде Германовне в ее работе над станковыми произведениями и монументально-декоративными объектами.
Со временем Алексей Глухов перебрался в собственную мастерскую, но творческое и человеческое общение с Аделаидой Германовной продолжалось до конца.
По просьбе сайта ОМС Алексей Глухов рассказывает сегодня о жизни и творчестве Аделаиды Пологовой.
Многие художники старшего поколения помнят, как во все последние советские времена работы Аллы Пологовой всегда были в ряду главных сенсаций всех центральных выставок. По прошествии времени масштаб творческой личности Аллы Пологовой виден все явственнее.
В 2016 году в Третьяковке прошла персональная выставка Пологовой – впечатление она произвела мощнейшее, хотя все представленные работы были мне хорошо знакомы. Спрашивал молодых коллег – их реакция была та же…
Начало творческого пути Аллы Пологовой хронологически совпало с появлением так называемого «сурового стиля». Интересно, что Пологову в контексте этого «сурового стиля» никто из искусствоведов не рассматривал, уж слишком ее собственный стиль был индивидуальным, никак не вписывался в стиль какой-либо группы. Да и звучание ее вещей суровым никак не назовешь…
Ее работы поэтичны, каждая – это лирическое высказывание. У художников, переживших войну, нередко в работах сквозит особое жизнелюбие, оптимизм. Глядя на эти вещи, несущие сильный позитивный заряд, зритель может решить, что художник прожил счастливую жизнь и путь его был усыпан цветами.
Увы, это не так. Судьба Аллы Пологовой была на редкость драматичной. В детстве ее постигла тяжелая болезнь, затем война. В студенческие годы «лучший друг» - студент настучал в деканат, что Пологовой нравится Сезанн и Матисс… Этого было довольно тогда, чтобы ее отчислили на год…
Дальше – хрущевский погром художников, - я замечал уже, что единственный художник, который отнесся к этому по-мужски, была Алла Пологова. Хотя хлебнуть ей пришлось по полной – сидела без заказов, с малым сыном на руках… Но никаких попыток сколотить на этом капиталец, никто об этом эпизоде никогда не слыхал от нее ни слова.
Этим не кончилось, тяжелейшие удары судьбы Алла стоически держала всю жизнь… Грех так думать, но, может, они и выковали ее железный характер, без которого совершить всё, что совершила эта женщина, вряд ли бы удалось.
Ее трудоспособность была невероятна, эта маленькая, не очень здоровая женщина, помимо непрерывного творческого процесса, обустроила и оформила в своем неповторимом «пологовском» стиле два деревенских дома, конечно, свою квартиру, кроме большого количества этих прекрасных станковых произведений, сделала целый ряд монументально-декоративных работ на разных объектах, еще больше эскизов, которые остались нереализованными.
Здесь следует сказать, что этот гипнотический пространственно-пластический сплав появлялся в результате огромного труда. Обычно у Аллы в работе было 2-3 вещи, над которыми она трудилась параллельно. Это давало возможность освежать взгляд на каждую из работ при непрерывном процессе, который длился годами. Нормально, когда одна вещь была в работе 2-4 года…
Отсюда и любовь Аллы к дереву как материалу. Дерево легко принимает цвет, столь любимый Аллой, а главное – позволяет пилить, колоть и заново компоновать начатую работу. Если сделать рентгенограммы деревянных вещей, то на них откроется бесчисленное количество разрезов и склеек – следов творческого процесса.
Вот почему некие попытки подражать Пологовой бесславно проваливались. Сегодня я знаю, как следует ей подражать – это значит, нужно работать над своими вещами в 25 раз больше, чем мы привыкли…
Насчет цвета: вначале Алла училась как живописец, став же скульптором, тягу к цвету она блестяще реализовала в полихромной пластике – керамике, дереве. Помню, как жаль подчас было видеть, как активной раскраской «убивалась» прекрасная форма, сработанная в дереве. На мои сетования по этому поводу Алла ничего не отвечала – «подрастешь, мол, узнаешь». Сегодня я считаю, что она таким образом стремилась к максимальной выразительности своих вещей, полагая, что у цвета для этого больше эмоциональной силы… Я и сегодня жалею об этой скрытой за цветовой игрой изумительной пластике, но что поделать – остается мечтать, что по прошествии веков цвет сойдет с этих вещей, как с античных мраморов, и изумленные потомки оценят красоту этих статуй в чистом виде…
Если, конечно, у них к тому времени не вырастет хвост.
Алексей ГЛУХОВ
29.05.2021
Фото из архива Алексея Глухова