Известный скульптор в инсталляции «Барак» создал более шестидесяти пластических объектов, каждый из которых – фиксация его мыслей в процессе общения с поэзией Осипа Мандельштама, погибшего в сталинском ГУЛАГе
Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина
Это было счастливое предложение — участвовать в конкурсе «Памятник Мандельштаму в Москве». Первое движение Андрея Красулина (АК) — отказаться. Андрей ненавидит памятники: конные, пешие, погрудные, каменные и бронзовые. В молодости он сделал несколько скульптурных портретов - отца, дочери — но в последующие годы отказался от этого традиционного жанра: «Не хочу лепить пиджаки».
Приняв предложение участвовать в конкурсе, АК знал, что пиджака не будет. Но не будет и иллюстраций художника к стихам поэта. Здесь уместно упомянуть, что АК конкурса не выиграл, ни головы, ни пиджака Мандельштама не лепил, но сделал в течение зимы 2006-2007 года более 60-ти бронзовых объектов. Придется воспользоваться этим словом из современного искусствоведческого словаря, но оно в данном случае наиболее точно.
Собственно, это и не памятник поэту. Эту серию работ АК назвал «Бронза о Мандельштаме».
Бронза - материал, созвучный поэту. Мне кажется, что Мандельштам - самый космичный из русских. поэтов ХХ века. Разве что Бродского можно поставить рядом. Поэзия Мандельштама — улов из тех глубин, где бушует раскаленная магма, и из тех высот, где носятся ледяные ветра элементарных частиц. Ледяные облака одиноких элементарных частиц. Эти космические образы - отвлеченные, не воплощенные в видимые вещи, Мандельштам умел переводить на человеческий язык. Иногда — пронзительно и точно, иногда — таинственно и невнятно, но никогда - приблизительно, позволяя себе отсебятину. Верным доказательством тому — ожог прикосновения к его поэзии.
Мандельштам был наблюдатель космоса, его переводчик и, в этом смысле, собеседник богов. А может, посредник между ними, посвященными, и нами, профанами. Мне кажется, он осознавал свою причастность к Олимпу — назовем это так, и легкие его были приспособлены к горнему воздуху, и это обрекало его на горькое сиротство и изгойство в «эпоху москвошвея». Его земная жизнь - мытарство души по эту сторону границы. Бесы огромные, государственного значения, и мелкие, уличные и дворовые, обстояли его от юности до последней минуты. Можно лишь догадываться о том, какой нестерпимый диссонанс был ему знаком - между подлинной космической родиной и убийственно унизительным бытом России 30-х годов. Не от этой ли разности потенциалов и высекались искры его поэзии…
В географии Мандельштама — от полуночной Москвы, Петербурга до воронежских холмов есть одно-единственное место, где ему хорошо: древняя земля Армении. «Кричащие камни» он там увидел, и этот голос вздыбленных гор записал. Глаз Мандельштама улавливает крик, голос, звук камней: через зрительное восприятие рождается словесное, звуковое. Здесь восстанавливается тончайшая связь движения материи и ее звучания: закон всемирного тяготения, квантовая и волновая природа света, двойственность и цельность природы.
АК стоит на том же берегу космического океана и смотрит в ту же сторону, что и поэт. Та материя, которая провоцировала мандельштамовские стихи, обуславливает и бронзовые откровения АК.
В каком-то смысле - параллельный ряд. Иногда и эта близость наглядна. Мандельштам, немецкая фамилия, придуманная еврею с непроизносимой немцами древнееврейской фамилией, означает «ствол миндального дерева», «миндальное дерево». Горький запах миндаля, его праздничное белорозовое цветение, обещание триумфа автору «Ламарка», погружающего себя в эволюцию животную, но не успевшего связать себя с растительной жизнью. И вместо плодоносного осеннего триумфа - трагическая гибель в лагере, среди миллионов сходных смертей - без прощания с любимыми, без любви и мира, в заполярном холоде.
Об этом - бронзовые древообразные фигуры - невоплотившиеся дубы, яблони, миндали. Некоторые стволы — покалеченные, деформированные, другие — лишь слегка прогнувшиеся. Автор почти отсутствует - говорит металл.
Другие скульптурные формы АК — модели того самого мироздания, которое так пристально разглядывал Мандельштам: синтез осиного гнезда, листа Мебиуса, дискообразных фигур, отсылающих зрителя в любимое пространство Мандельштама - в Средиземноморье. Здесь средоточие той культуры, которая его питала — Эллада, Рим. И даже любимая им Армения — окраина дохристианской ойкумены.
Неожиданность, несоотнесенность этих объектов АК с конкретными вещами иногда ставит в тупик, требует напряжения, поиска на поверхности не лежащих ассоциаций. Но что делать?
Банальность никогда не говорит правды. Она вся в правдоподобии, а не в остроте открытия.
Наш изумительный язык имеет еще одно слово, смысл которого больший, чем правда: истина.
Она трудна и неуловима, она являет себя не то в легком ветерке, дующем с древних страниц, не то во всполохах зарницы и, более всего, может быть, в явлении стиха. Вот уже почти сто лет, как живет в русской поэзии, в русском языке Мандельштамово слово. Оно работает как подземный ручей, невидимо питая скудную жизнь российской словесности. Мандельштам писал: «Поэзия бросает звук в архитектуру чужой души и следит за приращением звука».
Бронза - древний сплав меди, золота, серебра и олова — идеальный материал для разговора о Мандельштаме.
Скульптурная композиция АК «Бронза о Мандельштаме» и есть отзыв чужой души, приращение звука, усиление резонанса, еще один мост между образом словесным и образом пластическим, между материей, звуком и движением. Эти бронзовые вещи АК представляются мне пластическим выражением тех открытий, которые совершал Осип Мандельштам в поэзии.
Людмила УЛИЦКАЯ
(Текст из альбома «Андрей Красулин. Бронза о Мандельштаме», Москва, 2008)
Альбом «Андрей Красулин. Бронза о Мандельштаме»
Адрес выставки «Бронза о Мандельштаме»: Коломна, Кремль, Казакова, 10, Музей органической культуры.
Фото: Александр ВИХАНСКИЙ, Алексей КОЛМЫКОВ, Андрей КРАСУЛИН
