Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина
Я долго собирался рассказать, вернее, написать про отца - скульптора Даниэля Митлянского (1924-2006). Все попытки сделать это натыкаются на мою заведомую необъективность: либо я должен рассказывать серию анекдотов об отце, а их не мало, либо дать развернутую биографическую справку. Попытаюсь пройти между Сциллой и Харибдой.
Как мне рассказывали, папа с детства был вундеркиндом, и это не семейное преувеличение - об этом писали в детских журналах и газетах для юных художников в 1920-1930 годы. Папа рано лишился отца и во многих своих успехах был обязан своей матери. В школу (знаменитая 110-я московская школа) он сразу поступил во второй класс и окончил ее с золотой медалью.
Как было принято тогда, за вундеркиндами должны были «присматривать» известные в своем деле люди: художники/математики/ и т. д. В этом плане ему очень повезло: с ним стал работать замечательный скульптор Владимир Николаевич Домогацкий. Он погрузился в художественную среду, познакомился с Василием Ватагиным, Саррой Лебедевой и другими известными мастерами. Своими учителями он считал Владимира Домогацкого и Сарру Лебедеву.
Домогацкий, преподававший в Суриковском институте, незадолго до своей смерти перепоручил кураторство над ним старосте своего курса - В.Е. Цигалю, с которым отец дружил всю свою жизнь. После школы он поступил в Суриковский институт, на курс Александра Терентьевича Матвеева. В 1943 году он был призван в армию и мог бы служить в студии Грекова, однако поругался с Вучетичем, и пришлось покинуть студию. Он поступил в артиллерийское училище, откуда его перевели в саперное училище, так как артиллеристов был уже переизбыток. Он командовал саперным взводом. Прошел Венгрию, Румынию, закончил войну в Югославии…
После демобилизации вернулся в институт. К этому времени вышеназванный Вучетич устроил погром в Суриковском институте: выгнал Матвеева и ряд других выдающихся художников. Но папе повезло: мастерскую Матвеева передали прекрасному художнику и очень хорошему, порядочному человеку Николаю Васильевичу Томскому. Среди его учителей были и другие замечательные художники - Г.А. Шульц и А.Л. Малахин. В институте он познакомился с моей мамой - Нинель Владимировной Богушевской. С мамой у него был ряд совместных работ, несмотря на тяжелый характер обоих (за одну из них родители получили медаль международной выставки 1958 года в Брюсселе).
После института они с мамой работали в крошечной мастерской, которая находилась в колокольне церкви Троицы в Листах на Сретенке. Папа любил работать тематическими циклами и сериями, так было тогда принято, эту привычку он сохранил до конца жизни. Тематика складывалась из творческих командировок. В 1950-х они побывали в рязанском колхозе, в заповеднике Аскания-Нова, жили у одесских рыбаков. В те же годы он работал над циклом «басни Крылова», которые с течением времени плавно трансформировались в памятник Крылову (совместно со скульптором Древиным – фигура Крылова и архитектором Чалтыкяном).
В конце 1950-х, после французской выставки, у прогрессивной художественной общественности модной темой стал цирк (клоуны, Пьеро и тому подобное), хотя, на мой взгляд, для нашей культуры он не органичен. Папа довольно долго работал над серией в этом направлении, делал натурные зарисовки в цирке, познакомился с известными тогда клоунами Олегом Поповым, Михаилом Румянцевым (клоун Карандаш) и другими знаменитыми артистами. Думаю, для отца это были не самые значительные работы, но ничего не делается зря. Двадцать лет спустя, вместе со скульптором Валерием Тюлиным и архитектором Григорием Саевичем они оформили новое здание театра зверей Дурова.
Но, как это всегда бывает у художников, каждый ищет свою большую тему. Такой темой для отца стала Великая отечественная война: «Главным в жизни моего поколения была война, которой я и посвятил наиболее значительные произведения».
Наверное, самой важной его работой на эту тему является «Реквием. 1941 год. Моим одноклассникам, погибшим на войне». Работа была сделана в 1968 году и показана на одной из первых групповых выставок (Выставка 16 московских художников, Москва, Кузнецкий Мост, 11). Работа была камерной по исполнению и монументальной по сути. Небольшие фигуры, гротескно вытянутые, высотой 110 см, в больших мешковатых не по росту шинелях новобранцы, уходящие на фронт: Габор Рааб, Гриша Родин, Игорь Купцов и Юрий Дивильковский – папины школьные друзья, учившиеся с ним в одном классе. Пятая фигура в композиции – это Игорь Богушевский, старший брат моей матери, который также погиб на войне, но отец с ним не был знаком, хотя много о нем слышал от мамы.
Их учительница математики Вера Акимовна Гусева добилась, чтобы эта работа стала памятником. Он был установлен в 1971 году во дворе 110-1 московской школы. Впоследствии стараниями другого их ученика, Зигурда Шмидта, памятник был перенесен на фасад школы подальше от вандалов. В 1995 году к 50-летию победы отец повторил этот памятник в шамоте для И. Антоновой.
Другими значительными произведениями на тему Великой Отечественной войны стала серия скульптур «Памяти моей тещи Елизаветы Богушевской», состоящая из четырех скульптурных сцен: «Пролог. Ах, война, что ты сделала подлая», «Явиться с вещами», «Погиб смертью храбрых», «Зачислить в списки навечно». Продолжением и, к сожалению, последней работой этой серии стала работа «Пиета» - 3,5-метровая деревянная скульптура, созданная незадолго до смерти, новая версия «Погиб смертью храбрых».
Говоря о произведениях на тему войны, нельзя не сказать о работе над мемориалом в селе Карманово Смоленской области.
Предыстория такова: матери очень нравилась песня «Журавли» на стихи Расула Гамзатова в исполнении Марка Бернеса - хотелось сделать скульптуру на эту тему. Она этими своими мыслями часто делилась, многие авторы принимали эти идеи как свои, родные. Поэтому с 70-х годов начали появляться памятники «журавли».
Как-то на выставке в 70-х годах к отцу подошел молодой архитектор Игорь Арефьев, проектировавший мемориал в Карманово - там, в тяжелейших боях у Чуйковского болота за этот населенный пункт погибло более 10 тысяч солдат (сейчас около 9 тысяч из них захоронено там). По проекту на месте мемориала должна была стоять гигантская арка со скошенными краями, напоминающая крышку гроба. Родители предложили поместить в нее «трубящего ангела»-горниста из кованой меди на высоком постаменте, у основания арки - стилизованные фигуры погибших солдат из гранита, напоминающих своими позами летящих птиц - гамзатовских журавлей. Рядом, на многочисленных досках были выбиты фамилии погибших.
Работа над памятником шла очень тяжело, сопровождалась непрерывными и весьма ожесточенными творческими дискуссиями (правда, до рукоприкладства дело не доходило - все-таки оба люди культурные), но закончилось все благополучно: памятник, на мой взгляд, вышел весьма удачным, не каноничным и вместе с тем значительным.
Отцу было интересно создание образов близких по духу и симпатичных лично ему людей. Портреты он создавал также циклами: «Физики, преподаватели и студенты», «Художники работают», «Люди». Последняя серия портретных работ – гигантские, в четыре натуральных величины головы из шамота. Среди них портреты художников Михаила Иванова, Юрия Норштейна, Нинель Богушевской, писателя Владимира Васильева и другие. Заключительными в этой серии были автопортрет и портрет сына Максима, выполненные в дереве.
display: inline;
Портреты «путешествовали» по разным выставкам (выставки отец обожал), а поскольку они были из шамота и дерева, то с трудом и не без последствий переносили переезды. Отец отдавал предпочтение этим материалам не только в силу экономичности, но и потому, что результат виден сразу.
Он часто не мог дождаться, пока печь остынет, и доставал работы, когда температура была 500 градусов, и если его в этот момент заставал другой керамист, чьи работы были тоже в этой печи, то возникал конфликт. Печальным последствием такого невнимания к технологиям явилась хрупкость его работ. Л.В. Марц, заведующая отделом скульптуры Третьяковки, говорила: «Нолик, бригада-реставраторов восстанавливает целостность твоих работ целый день, а утром они находят груду песка, обломков и щепы».
С наступлением перестройки папа, как и все интеллигентные люди, впал в состояние экстатического возбуждения. В этом состоянии он, как и многие из нас, находился вплоть до начала 90-х. В то время помимо гигантских портретных голов им было сделано много работ на актуальную тематику: «Гласность (читающие)», «Диспут» и прочие, все в жанре органичного для него «гротескного репортажа». В конце 80-х – начале 90-х он много путешествовал по Европе, результатом этих поездок стала серия работ «Моя сладкая Европа» (Италия - «Карабинеры», Франция - «День взятия Бастилии» и другие). Апофеозом перестроечной тематики следует считать памятник «Пронзенный Пегас», сделанный совместно со скульптором Галиной Шилиной и архитектором Григорием Саевичем.
В последние годы своей жизни отец очень был увлечен работой на библейские сюжеты, он создал целый ряд работ: «Шестоднев», «Исход», «Блудный сын», «Давид и Саул», «Сусанна и старцы» и другие. Видимо, время и возраст взяли свое. Произведения выполнены в характерной для него гротескной, знаковой манере, к которой он был внутренне склонен и всегда стремился, но довести до совершенства и лаконичной простоты свой образный пластический язык ему в полной мере удалось уже в конце жизни.
Максим МИТЛЯНСКИЙ
Справка сайта ОМС
Максим Даниэельевич Митлянский, сын Даниэля Митлянского. Художник-живописец, член Московского союза художников.
Сайт ОМС благодарит Людмилу ВАСИЛОВСКУЮ за большое участие в создании этой страницы.
Страница Даниэля МИТЛЯНСКОГО на сайте ОМС