К дню рождению Владимира Циммерлинга, 28 августа 1931 года, уместно вспомнить одну из его лучших работ, "БАХА" (1982, камень).
Владимир Циммерлинг (1931-2017) был меломаном и обладателем одной из лучших коллекций классической музыки в СССР. Многих выдающихся исполнителей он слушал живьем, как, например, скрипача Давида Ойстраха, чью фигуру он сделал в 1960 г. Был знаком, правда, не близко, с пианистками Марией Юдиной и Марией Гринберг. Дружил с клавесинистом и композитором Андреем Волконским (1933–2008) и искусствоведом Олегом Прокофьевым (1928–1998) в тот период, когда они жили в СССР.
Через семью Прокофьева, получавшую свежие пластинки его музыки из-за границы, отец стал обладателем ныне знаменитой записи 2-го фортепианного концерта, сделанной великим Хорхе Болетом в 1952 году. Это сейчас о Болете можно прочесть в любом справочнике, а тогда в 1950-е-1960-е гг. в СССР его мало кто знал даже из музыкантов, а те, кто знал, гадал, как произносится фамилия пианиста. Какие-то пластинки Гульда попали в нашу коллекцию от уехавшей "туда" пианистки Беллы Давидович. Да и ближайший друг Владимира Циммерлинга по профессиональному цеху, скульптор Виктор Думанян, тоже был по первому образованию музыкантом (виолончелистом), и они с отцом часто обсуждали музыку и ее исполнения.
Музыкальные интересы отца были широки: от архаики до модерна. Так же, в сущности, как и пристрастия в пластике: он почитал и древнеегипетское искусство, и Генри Мура. Чтобы увлечься музыкой Рахманинова (отец сделал два его законченных портрета, в 1957 и в 1981 годах, и еще один ранний вариант хранится в мастерской) и Бартока, портрет которого появился в 1962 году, личного знакомства с композиторами не требовалось. Да оно было и невозможно. В промежутке между двумя портретами Рахманинова отец спросил Юдину, знавшую Рахманинова лично, что она думает о композиторе. Мария Вениаминовна изрекла: "Римский патриций эпохи упадка". Очень нравилось, как Юдина играет Бартока, его "Сонату для двух фортепиано и ударных" отец слышал с ней живьем. А вот Бетховен и романтики с Юдиной не вызывали у нас такого отклика.
Для того, чтобы сделать портрет музыканта, одного увлечения его искусством отцу было мало, нужно было, чтобы зримый облик творца давал какой-то стимул, если угодно, - вызов. Одним из любимых пианистов отца был Гульд, он собирал все его записи, даже не самые удачные, но желания сделать его портрет, как и портрет другого нашего фаворита, Артура Шнабеля (32 сонаты Бетховена, конечно! А еще ― Моцарт, Шуберт), судя по всему, не возникало. Единственный раз, кажется, мысль сделать портрет пианиста, мелькнула у отца в связи с личностью Артуро Микеланджели: по крайней мере, фотография Микеланджели в его архиве среди потенциальных объектов для воплощения была. Записей Микеланджели было мало, а те, что были, были и в коллекции отца. Кроме того, они с матерью слушали Микеланджели живьем, когда тот в 1960-е годы приезжал в Москву.
Бах был любимым композитором Владимира Циммерлинга: его кантаты и инструментальные вещи он слушал постоянно. Но к портрету приступил только в начале 1980-х. Вообще-то, отец мог работать очень быстро не только в заказных работах, но и для себя: некоторые его скульптуры и до 1982 г., и после появлялись сериями. Но тут других работ 1982 годане было, всё собой занял Бах. Работа была трудоемкой, большой (каменная глыба 64х64х64 см) и требовала полного погружения в задачу и отвлечения от постороннего. Таким же погруженным в себя и отвлеченным от всего постороннего, получился и Бах Владимира Циммерлинга. С полузакрытыми глазами и тяжелым каменным париком, как бы отгораживающим голову от суеты. Суровый Бах, не любящий leichtgesinnte Flattergeister, как выразился один из либреттистов его кантат.
После «Баха» Владимир Циммерлинг сделал еще два изображения музыкантов. Но это не портретные изображения. Фигура "Флейтиста" из "Античной Сюиты" (1997) и завершающая ту же серию маска античного хора, названная музыкальным термином: "Дорийский Лад" (2002).
Антон ЦИММЕРЛИНГ