Рассказываем о том, как скульптор Павел Шимес (1930-2019) жил и работал в Германии, куда переехал в 1997 году.
Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина
- Сложившийся зрелый художник равен самому себе. Тут действует закон сохранения собственной энергии, собственной выстроенной за долгие годы эстетики. С течением времени энергии становится меньше. Это естественно.
Но и в этом случае художник находит для себя другой масштаб или другие способы воплощения своих идей.
В 1997 году московские скульпторы Павел Шимес и Марианна Романовская переехали в Германию, где их творчество обрело камерный характер. Кроме того, можно констатировать, что немецкий мир не стал предметом их художественного осмысления. Шимесу с избытком хватило того, что он как человек и художник носил в себе. Все его пластические приемы, вся техника остались неизменными. Он не видел никаких побудительных причин «менять руку».
Лаконизм художественной выразительности отдельных произведений всегда контрастировал у Шимеса с многодольным предметным изобилием, что особенно хорошо видно в композициях на музыкальные темы. В работах последних 10-15 лет такие небольшие скульптурные «формулы», как «Еврейский скрипач», «Воскресение Паганини», «Иаков и ангел» соседствуют со сложными многосоставными работами – «Человек-оркестр», «Это я, Господи», «Concerto grosso для бездомной собаки», «Да здравствует музыка!».
Из привычной стилистики явно выпадают две абстрактные композиции – «Александр и Дарий» и «Схватка». Их автором вполне могла бы быть Марианна Романовская со свойственной ей пластической эксцентричностью и склонностью к эпатажу.
«Схватка», представляющая собой комбинацию из трех «хищных» бельевых прищепок, воспринимается как пластическая шутка мастера, впервые применившего для своей скульптурной затеи готовые бытовые предметы.
По плоской расплывчатой форме и сквозной структуре необычен «Зимний ручей». Это явно неожиданное в русле творчества Шимеса природное наблюдение, переведенное в материал (дерево, крашеная фанера).
Впрочем, эта неожиданность относительна, если учесть появление целого ряда уплощенных рельефных композиций начала и середины 2000-х годов. Среди них есть работы разной степени фигуративности.
В частности, можно выделить триптих «Рост», где на синем или белом фоне четко обозначены темные стволы и ветви деревьев или более раннюю композицию «Зима» с деревьями и птицами. Уплощенные рельефы выглядят декоративно-монументальными фрагментами предполагаемой большой серии, ограниченной в силу обстоятельств.
Павел Шимес явно наметил новую перспективу для развития своего творчества. Несмотря на краткость серии, она воспринимается в каждом отдельном случае, как знаки пластического здоровья опытного мастера. Особо отметим, что в пластике Шимеса цвет не играет большой роли, как у многих известных российских мастеров его и более старшего поколения (А. Пологова, Д. Митлянский, Л. Берлин).
У Шимеса мы чаще видим естественный цвет материала – прежде всего теплой древесины или холодного металла. Лишь иногда скульптор красит дерево, а точнее – тонирует его. Причем делает это по акварельному деликатно, как например, в скромной по размерам скульптуре «Еврейский скрипач», где светлая фиолетовая краска – это, разумеется, холодный цвет печали. Чем же ещё может быть «окрашена» мелодия, которую выводит скрипка еврейского музыканта?
В последние годы скульптор лишь однажды позволил себе красочную пестроту, родственную веселым краскам народной русской игрушки. Имеется в виду «Натюрморт» с рыбой, бутылкой, разделочной доской и стилизованным букетом. Но это исключение, подтверждающее общее правило.
Не сливаясь со станковой пластикой, в творчестве Шимеса существуют изящные металлические флюгера. Он их также почти не красит, доверяясь цвету естественного материала. Его декоративные силуэты рыб, птиц и ангелов живут на фоне неба своей честной функциональной жизнью, точно указывая откуда и куда дуют ветры Германии.
Считать Шимеса полностью не замечающим окружающую его немецкую жизнь было бы не совсем верно. Достаточно обратить внимание на его «Гулливера», лежащего со спутанными ногами и руками среди домиков и башен старого европейского города.
Художник, замкнувшийся в кубатуре своей мастерской, не вступающий в контакт с людьми, говорящими на чужом языке, – кто же он? Разумеется, инородное тело – Гулливер, попавший в миниатюрный театральный мир гномов-лилипутов. В горизонтальной композиции местные жители не видны, но они наверняка сидят в своих игрушечных домиках и подсматривают из окошек за беспомощным великаном, раскинувшим руки и ноги среди их кукольной архитектуры.
В России, а точнее в бывшем Союзе у Шимеса был выход в соразмерное его пластике пространство. Начиная с 1960 года, в разных городах и республиках на фасадах и в интерьерах общественных зданий он создал множество хорошо узнаваемых декоративно-монументальных произведений. В кратком вступительном слове к каталогу групповой выставки московских художников он писал: «Невозможно быть несовременным. Возможно лишь не быть художником.»
Его собственное творчество полностью подтвердило верность этих слов. В произведениях Шимеса заключен опыт целого поколения московских скульпторов, совместивших в своем искусстве станковое и монументальное начала.
Вильям МЕЙЛАНД, искусствовед, 2019
Объединение московских скульпторов благодарит Татьяну ШИМЕС за участие в создании этой страницы.
Материал "ПАВЕЛ ШИМЕС. ПРИЧАЛ СРЕДИ СТРУЖЕК"
Материал "ПАВЕЛ ШИМЕС. В СССР"
Материал "ПАВЕЛ ШИМЕС. ЖИЗНЬ - ТРАГЕДИЯ. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЖИЗНЬ!"